Эффект птеродактиля - Страница 83

Поттер медленно кивнул.

— Я тоже об этом думал. И мне это не нравится.

— Такое никому не нравится, — сказала я, — и непонятно, почему Волдеморт вдруг пошел убивать тебя и твоих родителей. Он был умным и сильным магом. Правда, ходят слухи, что перед смертью он стал терять человеческий облик и сходить с ума. Вроде как он искал способ обрести бессмертие и проводил эксперименты на себе.

— То есть, его смерть может быть результатом этих экспериментов? — спросил он.

— Возможно. Возможно, он стал… как это сказать… нестабилен. И несколько убийств подряд, да еще попытка убийства ребенка оказались для него фатальными. А может, там было что-то еще? Кто знает?

— Ты мне поможешь? — спросил он.

— Хорошо, Поттер, но имей в виду, что если там скрыто какое-нибудь преступление Дамблдора или еще кого-то, кто сумел выйти сухим из воды, то это может быть опасно. А у меня есть, кого терять. Я не хочу, чтобы опасность грозила моей семье. И моим друзьям.

— Принято, Крауч.

И мы пожали друг другу руки. Помочь я помогу. А теперь и за Мэгги можно не волноваться. Кстати, и ее стоит предупредить, чтобы просила помощи у Поттера, если рыжие оборзеют. Хотя она за себя постоять умеет, конечно. Но тут численный перевес не в ее пользу.

Со Снейпом было проще.

— Сэр, вы не могли бы присмотреть за Смит?

— Насколько мне известно, у вас и Смит имеется собственный декан, мисс Крауч.

— Не смешно, сэр. Профессор МакГоннагал, видимо, слишком занята, чтобы тратить свое время на такие мелочи. А я бы не хотела, чтобы девочка попала в беду. И есть еще один нюанс.

Снейп хмыкнул.

— Не хотите, вернувшись с каникул, обнаружить шпиона в собственном окружении?

— Вы правы, сэр. Возможности взрослых волшебников меня пугают.

Он потер переносицу.

— Хм… Вы слышали о легиллименции?

— Это темная магия, сэр. Сам процесс очень болезненный для того, кого читают. Его мозг может быть поврежден.

— Именно. Так что этого можно не опасаться. Пока. Замена воспоминаний — процесс длительный, требующий высочайшей квалификации. Специалистов такого уровня в Британии нет. То же касается и магии иллюзий. Это не водопад в лабиринте наколдовать. Заставить человека грезить наяву можно, но, скорее всего, он так и останется в мире грез. Станет своеобразным наркоманом. Подобные маги есть на Востоке. И они недолюбливают англичан.

— Остаются зелья, сэр. Я помню, как на первом уроке вы говорили, что можно одурманить разум.

— Это так, мисс Крауч. Можно заставить говорить правду, вызвать расположение или даже страсть. Но все это будет искусственно. Постоянно принимать эти зелья нельзя, а достаточно пропустить один прием — и весь эффект будет уничтожен. Более того, жертва приворота возненавидит того, кому только что клялась в любви. То же самое будет с фальшивым другом. И даже действию Веритассерума можно противостоять.

— Человек говорит не столько правду, сколько то, что он считает правдой? Да, сэр?

— Да, мисс Крауч. Маги не всемогущи. Они обычные люди с необычными способностями.

— Спасибо, что успокоили, сэр. Но я все равно надеюсь на вашу помощь. Мэгги сирота.

Снейп кивнул.

— Обещаю, мисс Крауч. Не беспокойтесь.

Ну вот, теперь можно и на каникулы ехать.

Глава 17

На вокзале меня встречал дед.

— Отправляемся домой, — сказал он, — твоих родителей навестим в день подарков.

— Хорошо, сэр, — сказала я, беря его за руку. И мы аппарировали.

В холле дома Краучей обнаружился Барти, который командовал домовиками. Ушастые развешивали гирлянды.

— Привет, малышка! — широко улыбнулся Барти. — Ты по мне скучала?

— Ужасно, — с не менее широкой улыбкой подтвердила я.

Его улыбка стала еще шире. Мистер Крауч улыбался намного скупее.

— Иди, устраивайся, Гермиона, — сказал он, — сейчас будем пить чай.

— Мне столько надо рассказать, — кивнула я, — и посоветоваться… и вообще!

Дилли подхватила мой багаж. Я поднялась по лестнице. Мне так нравился старый, чуточку мрачноватый дом. Именно здесь я чувствовала себя на месте. Странное чувство, если честно.

Я быстро скинула школьную мантию и переоделась в платье. Спустилась в гостиную, где уже был сервирован чайный столик. Чайничек исходил ароматным паром, восхитительно пахли булочки, в вазочках и креманках красовались конфеты, печенье и варенье. Большое блюдо сандвичей завершала аппетитную картину.

— Давай, рассказывай, — сказал Барти, когда мы устроились в креслах.

Я разливала чай и рассказывала.

— Мне это не нравится, — сказал мистер Крауч, — история со змеей дурно пахнет. Но Снейп, похоже, действительно не может отказать Дамблдору ни в чем. Хотел бы я знать, на чем тот его прихватил.

— Сэр, — сказала я, — я понимаю, что вам не хочется вспоминать о прошлом, но сейчас все время вылезают какие-то части старых историй. Скажите, пожалуйста, а против профессора Снейпа было что-то реальное? Кроме принадлежности к сторонникам Волдеморта?

— Нет, ничего такого, — ответил дед, — ему и не грозило ничего серьезного. Я даже, помнится, удивился, когда Дамблдор вдруг заявил, что тот являлся его тайным агентом.

— А разве директор Хогвартса мог иметь свою тайную сеть и агентов? — спросила я.

Барти фыркнул.

— Я хочу сказать, что знаю про агентов, — сказала я, — они бывают у полиции и разведки. Но Дамблдор директор школы. Формально он мог получить какую-то информацию от бывшего ученика. Но он, как честный человек, должен был сообщить ее в аврорат, разве нет? А то я тоже могу объявить кого угодно своим тайным агентом.

Мой дед со стуком поставил чашку на блюдце. Барти замер. Ай да я!